В первый день Великого поста.
+ о молитве Ефрема Сирина.

Не без особенной причины, братие мои, молитва сия так усвоена Святому и Великому посту, что многократно повторяется на каждом бо­гослужении. Без сомнения, это сделано Святой Церковью потому, что, при всей краткости сей молитвы, в ней сокрыто великое богатство свя­тых мыслей и чувств, и весьма ясно изображены наши нужды духовные. Посему мы поступим сообразно намерению Святой Церкви и нашей ду­ховной пользе, если обратим сию молитву в предмет наших собеседова­ний, и рассмотрим порознь каждое прошение, в ней заключающееся. Та­ким образом откроется пред нами целый ряд святых добродетелей, кои­ми должно украшать свою душу каждому, и явится целое темное полчище грехов и пороков, от коих надобно беречь свое сердце.

И без напоминания, вероятно, известно многим, что это молитва свя­того Ефрема Сирина. В дополнение к сему скажем, что святой Ефрем принадлежит к числу величайших подвижников благочестия, кои укра­шали собою древнюю Церковь христианскую. Человек он был по плоти, но ангел по духу и совершенствам. От самых юных лет святой Ефрем оставил мир и вселился в пустыню, где долговременное пребывание, без наставников, соделало его учителем Востока и светилом вселенныя. Са­мым любимым предметом и созерцаний и поучений Ефремовых было покаяние. Церковь Сирская, к коей принадлежал он по месту обитания, имела в нем все - и учителя веры, и обличителя нравов, и питателя во время глада, и чудотворного врача от болезней, и защитника от еретиков и язычников. Всеобщее уважение за все сии добродетели, еще при жизни святого Подвижника, простиралось до того, что поучения его читались по церквам непосредственно за Священным Писанием.

Из такого-то ума и сердца проистекла молитва, нами рассматрива­емая, - из ума богопросвещенного, из сердца, пламеневшего любовью к Богу и ближним, совершенно очищенного и освященного благодатью. И в молитве своей, как в душе и жизни, святой Ефрем прост и безыс­кусствен. Он молится и располагает всех нам молить Господа, во-пер­вых, об удалении от нас душевредных пороков, во-вторых, о ниспосла­нии вместо их боголюбезных добродетелей, предполагая, что и пороки не удалятся от нас, и добродетели не приидут к нам без особенного со­действия силы Божией.

Такое чувство ненадежности в деле спасения на свои силы и призы­вание на помощь благодати Божией есть отличительное свойство нрав­ственности христианской. Гордый язычник говорил самонадеянно: пусть дадут мне боги честь, богатство, здравие, а добродетель я сам себе доста­ну. Но откуда была у него сия пагубная самонадеянность? Отгого, что язычник не знал хорошо греховного растления природы человеческой и ее бессилия духовного, не понимал свойств самой добродетели, ограни­чивая ее одной внешней честностью.

Просвещенный светом Евангелия христианин, напротив, ясно видит, как падший человек не способен сам по себе и помыслить, не только со­вершить что-либо истинно доброе, - как грех и зло до того проникли в нашу душу, что овладели самым внутренним источником мыслей и чувств; ясно видит также, с другой стороны, чего требуется от добродетели, дабы она была совершенно чистой и благоугодной не пред очами только чело­веческими, а и пред очами Божиими, что для сего необходима не блестя­щая токмо наружность, часто прикрывающая собой одну тайную гор­дость и своекорыстие, а искренняя любовь к добру, совершенное послу­шание воле Божией и закону совести, с отвержением всех расчетов самолюбия; видит, говорю, все сие христианин, и, признавая в себе не­возможность освободиться собственными силами от яда греховного, стя­жать собственными средствами добродетель столь чистую и совершен­ную, падает в смирении пред престолом благодати и восклицает: "Госпо­ди и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми! Дух же целомудрия, смиренномудрия, тер­пения и любве даруй ми, рабу Твоему!" - Если Ты, всеблагий и всемогущий, Сам не затворишь бездонных хлябий зла, во мне гнездящегося: то, при всех усилиях моих, оне вечно будет источать поток худых мыслей и деяний, наводнять нечистотою мою душу и сердце. Если Ты, всесвятый и праведный, Сам не поставишь меня на путь правды и истины, не утвер­дишь на камени заповедей Твоих колеблющиеся стопы мои: то я вечно буду претыкаться и падать, всегда буду собираться идти к Тебе и не тро­нусь с места, тем паче не достигну той цели вожделенной, которая пред­назначена мне Твоею премудрою любовью.

Нельзя также, братие мои, не остановиться вниманием на самом выражении, которое употреблено святым Ефремом в его молитве. Он молит Господа не о том только, чтобы от него были удалены пороки, и чтобы ему поданы были добродетели, но чтобы он освобожден был от самого духа сих пороков, чтобы ему ниспослан был самый дух сих до­бродетелей.Так люди духовные во всем созерцают духа, тогда как люди плот­ские в самых духовных предметах видят нередко одну плоть! Что же здесь называется духом пороков и духом добродетелей? То ли, что мы обыкно­венно называем таким-то пороком и такою-то добродетелью, или что-либо другое, большее?

Не погрешим, если скажем, что святой Ефрем, молясь об отгнании от него духа праздности, уныния и любоначалия, и о даровании ему духа целомудрия и смиренномудрия, имел в виду действительных духов, - в первом случае, духов темных и злых, в последнем - духов добрых и све­тоносных. Человек, по учению Священного Писания, постоянно нахо­дится между двумя мирами: горним - светоносным, и дольним - мрач­ным и диавольским. Тот и другой мир действуют на него непрестанно и ведут между собой брань за него.Мир ангельский действует на человека тем, что охраняет, поддержи­вает, укрепляет его на пути покаяния и добродетели, вдыхая благие мыс­ли и чувства, сообщая духовную силу и крепость. Мир диавольский дей­ствует тем, что старается совратить человека с пути правды, удержать в плену страстей и порока, вдыхая для сего в его душу и сердце все нечи­стое и богопротивное.

Неудивительно после сего, если каждая добродетель имеет своего духа чистого, который, по преизбыточествующей силе сей добродетели в нем самом, становится особым руководителем для человека, к ней стремящегося. Неудивительно, если и каждый порок имеет своего духа тьмы, который также, может быть, по преизбыточествующей силе сего порока в нем самом, становится споспешником его для людей греш­ных. - Сих-то духов, яко началовождей добра и зла, видит человек Бо­жий своим богопросвещенным оком, и молит Господа о ниспослании ему светоносных духов добродетели и об удалении от него темных ан­гелов греха.Кроме сего, каждая добродетель, коль скоро утвердится в человеке, и каждый порок, коль скоро овладеет им, образуют из себя самих свой дух, по виду своему. Этот дух добродетели сильнее и светоноснее, не­жели самая добродетель; этот дух порока мрачнее и злее, нежели са­мый порок. Как образуется в душе этот дух? Так же, как в вещах чув­ственных.

Наполните комнату какими-либо вещами и оставьте их там надолго: в комнате образуется дух сих вещей, так что если вы и вынесете их, дух сей останется надолго. Если наполните веществами благовонными, то останется благовоние; если зловонными, то зловоние. Так бывает и с душою, когда она наполняется известным каким-либо видом добродетелей или пороков: в ней образуется дух господствующей добродетели или дух любимого порока. - Кто, например, теперь, в про­должении Святого поста, потрудится неленостно постяся, у того, и по окончании постных дней, останется дух поста, и соделает его трезвым и воздержным во всем. Кто, напротив, в прошедшие дни предавался много роскоши и сладострастию, из того и Святой пост не вдруг может изгнать духа чувственности и плотоугодия, так что он и среди духовных предме­тов, в минуты самые священные, будет возмущаться от воспоминаний и мыслей плотских.

Вообще борьба с духом порока гораздо труднее, нежели с самим по­роком. Порок можно тотчас оставить, но дух порока не скоро оставит тебя: надобно долго сражаться, долго подвизаться и терпеть, чтобы осво­бодиться от него. Все сие, без сомнения, имеет в виду святой Подвижник Христов, и посему просит у Господа совершенного освобождения от зла, совершен­ного очищения своего духа и тела, совершенного уничтожения в природе своей закваски греховной.Подражая сему, не остановимся и мы, братие мои, на поверхностном очищении души нашей посредством исповеди от некоторых токмо, ви­димо злых и богопротивных дел. Что пользы отсекать ветви, когда оста­ется корень зла? Благоразумно ли убивать одну большую змею, когда десять малых готовы на ее место? Вооруженные духом ревности по Бозе и своем спасении, проникнем до самого исходища зла в душе нашей и постараемся истребить его со­вершенно. Для нас самих это было бы невозможно, но мы имеем все-мощную благодать Божию, пред коей вся нага и откровенна, вся возмож­на и удобна.

Когда мы усердной молитвой низведем сию благодать в свою душу, предадим ей сердце свое и дадим безпрепятственно действовать в нас и врачевать недуги наши, то бездна тьмы и зла, нас обуревающая, разде­лится; явится суша - твердое хождение в заповедях Божиих, воссияет над нами свет Лица Божия, создастся сердце новое, обновится дух пра­вый; и мы вообразимся прежней, первобытной добротой невинности и правды, еже буди со всеми нами благодатью Христовою! Аминь.